Одиночество Арнольфа

"Школа жен", по одноименной пьесе Мольера

Театр Олега Табакова (ТОТ)

Режиссер - Александр Хухлин

Художник - Николай Симонов

Премьера - 6 сентября 2013 г.

Накануне премьеры в Маяковке продолжаю "вспоминать" прежние московские "Школы жён". Вернее, как вспоминать? Смотреть. Побывала у Фоменок, а несколько дней спустя вернулась в Табакерку.

Вернулась, потому что в премьерный сезон уже видела этот спектакль, но по собственной лености впечатления не зафиксировала. Остались лишь весьма смутные воспоминания. Причем, скорее, со знаком минус. Всё казалось "мимо": и сложно сконструированная декорация, втиснутая в сжатое подвальное пространство; и с трудом помещающаяся на сцене "массовка"; и музыкальное оформление, рифмующееся в моем сознании с совсем другими спектаклями просто в силу того, что видела их значительно раньше. А главное - тогда, на премьерном спектакле, совсем не вычертились рисунки двух главных ролей. Для меня тогда "Школа жен" осталась обидно недорассказанной: банальный комедийный сюжет с одной стороны, попытка психологического разбора и отдельные точные режиссерские находки Александра Хухлина - с другой. Без рифмы, которую могли бы обеспечить актеры.

Да, пожалуй, тогда не хватило какой-то общей целостности спектакля и, как следствие, понимания "что ему Гекуба?". Зачем и для чего сегодня на сцене нужен был этот несовершенный - в общем-то - текст.

Семь лет спустя спектакль выглядит (да и я чувствую) несколько по-иному. Во-первых, определенно на пользу пошло ему улучшение жилищных условий: прежде скомканная в подвальчике теперь, на Сухаревской, сценография задышала - стала функциональной, удобной, да и просто красивой. Нарочитость единства места, прописанного Мольером (улица перед домом Арнольфа), ловко трансформировалась в подвижное пространство, способное моментально и элегантно видоизменяться, почти не изменяясь. И каморка Агнессы, обвешанная бесконечными рядами пошитых ею сорочек, которая на Чаплыгина занимала практически все сценическое пространство, на Сухаревской стала лишь его частью. Центральной, но частью. От того и пронзительная финальная мизансцена с Арнольфом, одиноко и безмолвно крутящим колесо швейной машинки Агнессы, стала ещё острее. Стала ещё более щемящей: одно дело человек сидит в единственной комнате своего дома, пусть и пропитанной присутствием покинувшей его женщины; и совсем другое, когда эта комната очевидно одна из многих, но избирается все же именно она. Боль становится в этом случае куда более сознательным выбором.

Нет, я не могу сказать, что сегодня спектакль, наконец, обрёл не достающие целостность и законченность. Многое недоговоренное таковым и осталось. По-прежнему нет здесь слаженного дуэта Арнольфа и Агнессы - персонажи продолжают существовать на параллельных орбитах и даже, кажется, играть в разный театр. По-прежнему сложно понять, что, вообще, такое здесь Агнесса, кроме как фигурантка определенной сюжетной коллизии. По-прежнему красив и необязателен квартет-массовка, выполняющий функцию слуг просцениума и одновременно столичных соблазнов. Но что в спектакле теперь есть безусловно, так это Арнольф.

Александр Семчев, который на премьерных спектаклях максимально успешно существовал в амплуа комического старика и лишь благодаря режиссерской партитуре чисто технически выходил на слом амплуа ближе к финалу, теперь куда убедительнее живёт жизнью прозревшего и потерявшегося Арнольфа. "Комический старик" тоже никуда не делся и по-прежнему,как ему и положено, вызывает взрывы смеха в зрительном зале. Но Арнольф страдающий получает более мощный эмоциональный отклик. Разве что не достаёт той точки, того момента, той сцены, в которой Арнольф комический прямо на наших глазах обрёл бы драматическую плоть. Этот момент перехода примерно приходится на антракт, оставляя все психологические и театральные трансформации за кулисами.

Но финальные диалоги с Агнессой (а вернее, к сожалению, с самим собой, поскольку нет от Агнессы актерского отклика), финальное одиночество за мерно постукивающей швейной машинкой стоят всех возможных вопросов к спектаклю.

Май 2021 г.