Безумству храбрых

"Лорензаччо", по одноименной пьесе Альфреда де Мюссе

Театр "АпАРТе"

Режиссер - Антон Корнилов

Премьера - 8 мая 2018 г.

Десятилетиями считавшаяся "пьесой для чтения" густонаселенная драма "Лоренцаччо" - крайне редкий гость и на подмостках "больших" театров (навскидку кроме рамтовского и додинского спектакля и в голову ничего не приходит). Что же говорить о театрах маленьких? Тем не менее это творение Альфреда де Мюссе получило новую жизнь на крошечной "подвальной" сцене театра "АпАРТе".

Многофигурностью режиссер (Антон Корнилов) благоразумно решил пренебречь, тем более, что если посмотреть на пьесу непредвзятым взглядом, то в ней можно увидеть и вычленить из нее самую настоящую монодраму. Она вполне может стать основой для моноспектакля.

Однако настолько далеко режиссер не пошел, хотя решение первой сцены, казалось, обещало подобное развитие событий. Лоренцо здесь наедине с собой разыгрывал будущую сцену убийства герцога, подавая самому себе возможные реплики от имени Алессандро. Но, к сожалению, этой сценой, прием и ограничился - в дальнейшем Лоренцаччо без собеседника уже не оставался.

К слову, следующая сцена давала возможность развить еще одно режиссерское решение - превратить в пьесу в диалог. В диспут между Филиппо Строцци и Лоренцо Медичи. В борьбу даже не двух правд, но двух способов действия, двух путей к свержению тирании. (К чему привели эти дорожки нам в финале показали очень наглядно, может, даже слишком наглядно). Но, увы, и эта возможность в спектакле реализована не была. По факту, Филиппо оказался нужен режиссеру и спектаклю лишь лишь в качестве фигуры, подающей определенные реплики, на которые Лоренцо мог бы отвечать и, тем самым, высказывать свои взгляды и идеи, а также озвучивать свои намерения. У Филиппо в спектакле толком нет истории. Зритель узнает о нем лишь то, что сыновей его арестовали и потому, он решил покинуть родную Флоренцию. То есть Филиппо лишили даже столь мощной мотивации как убийство не поддавшейся соблазнителю дочери.

Но в конечном итоге и функции-Филиппо оказалось мало для композиции, и диалог Лорецо и Строцци режиссер разбавил сначала флеш-бэками, а затем и дополнительными сценами в "реальном" времени. То есть стоит Лоренцаччо сказать, что ему пришлось стать сводней, как тут же следует зтм, Филиппо исчезает, и мы наблюдаем эпизод совращения очередной девушки для Алессандро (первая в самой пьесе сцена) и так дальше. И вот уже на сцене появляется большая часть героев пьесы, которые, казалось бы, при столь кардинальном сокращении драмы, вполне могли бы прожить внесценическую жизнь.

И в принципе, задумка режиссера понятна и с формальной точки зрения даже выглядит в основной своей части ученически стройной, но новых смыслов она не приносит (хотя могла бы), а смыслы известные стирает.

К примеру, Флоренция как живой организм исчезает из спектакля совершенно. И бесконечная (в рамках полуторачасовой постановки) сцена с чистым и восторженным художником этому исчезновению никак не препятствует. Сцена, которая в оригинале являлась деталью, добавляющей еще одну светлую краску ("каплю молока") к выполненному в бесконечных вариациях мрачных оттенков образу Лоренцо, здесь становится тормозом, заставляющим действие пробуксовывать. В истории, рассказанной от лица Лоренцаччо просто нет места подобному эпизоду, поскольку герой здесь раскрывается вне собственного на то желания. Это возможность для зрителя и читателя заглянуть туда, куда сам герой никого (даже себя самого) пускать не желает. А потому при всей мощи этой выписанной Мюссе сцены, для конкретной инсценировки она просто не годится. Или мы смотрим глазами Лоренцо, или по крупицам собираем общую картину. Иначе не получится ни первого, ни второго.

И увы, в данном случае не получается. Диалог с самим собой переходит в диалог внешний, разбавляется отдельными более или менее яркими эпизодами, чтобы ближе к финалу и вовсе перейти к последовательному, "посценному" изложению пьесы. При такой композиции актерам просто не за что ухватиться. На долю художника (Татьяна Фартукова) остается лишь по-детски восторженный пафос, на долю Алессандро (Антон Долгов) - навязчивая манерность (вся та человечность, что была заложена в этот образ Мюссе, отрезается за ненадобностью. И это, кстати, сильно упрощает принятие решения для Лоренцо). На долю Филиппо (Владимир Воробьев), как уже говорилось, - подача реплик, на долю Скоронконколо (Сергей Штатнов) - совместное с главным героем "забивание" герцога (по-другому эту длинную фарсовую сцену с неоднократными воскрешениями не назовешь), а на долю остальных персонажей - номинальное присутствие там, где без них вполне можно было обойтись.

И остается Лоренцаччо. Роман Морозов словно играет в нескольких разных спектаклях. Говорить о цельном образе не приходится совершенно. Пока самые интересные его сцены - это сцены сольные, где его герой остается один на один с самим собой. Несколько сцен, глядя на которые думаешь, что при большей смелости режиссера мог бы получиться не совершенный, но очень любопытный спектакль. Но все остальные сцены, где у героя появляются собеседники, а у актера партнеры, перечеркивают подобные мысли. Игра и саморефлексия уступают место механическому обмену репликами, а спектакль превращается в корявый пересказ (причем часто "пересказ" в буквальном смысле - когда авторский текст ради принципиального сокращения сценического времени излагается "своими словами).

"Лоренцаччо" Альфреда де Мюссе - пьеса, заключающая в себе множество смыслов. От внутриличностных до злободневно-политических. За что я любила (и продолжаю по памяти любить) спектакль Алексея Бородина, так это за его "всеохватность", за тонкость и непедалирование, за глубину и внятность посыла. В нем, кажется, было все и даже немного больше :-) В нем была гармония. Но, тем не менее, я прекрасно понимаю, что по-настоящему хорошо можно поставить эту пьесу и, сконцетрировавшись на чем-то одном.

В постановке же Антона Корнилова главной проблемой пока является как раз-таки неопределенность посыла, отсутствие внятного ответа на школьный вопрос "о чем?" и "зачем?" Для того, чтобы поиграть с композицией? Для того, чтобы показать человека перед лицом страшного выбора? Для того, чтобы раскрыть романтическую тему маски? Для того, чтобы наглядно проиллюстрировать пришедшие на ум параллели с сегодняшним днем? Беда в том, что спектакль театра "АпАРТе" пытается за полтора (или чуть больше) часа ответить "да" на все эти вопросы одновременно, не успевая их даже дослушать - не то что доиграть ответы. А потому в этом - до последнего претворяющимся экзистенциальным - спектакле становится возможным совершенно не монтирующийся ни с чем финал.

Напомню, финал - это принятие присяги новым герцогом. Республиканцы струсили, и Козимо Медичи пришел на смену Алессандро. То, что одного и другого играет один и тот же актер - решение логичное и лежащее на поверхности. Ничего не изменилось, жертва Лоренцо тщетна и т.д. Но режиссер "смело" идет дальше и вдруг в своем спектакле (прежде в сторону политической сатиры не глядевшем) устраивает прямую пародию: принося присягу, Козимо Медичи приобретает узнаваемые черты и интонации действующего президента. И выглядит эта "вишенка на торте" крайне беспомощно и неуместно. С одной стороны, недоверием режиссера к способности зрителя самостоятельно проводить те или иные параллели; а с другой, - неумением ради цельности общей картины отказываться от сиюминутных гэгов. Хотя, учитывая, что премьера игралась на следующий после инаугурации день, понимаю, что соблазн был слишком велик. Остается надеяться, что со временем подобная сиюминутная шелуха отпадет сама собой.

P.S. Судя по сохранившимся на ютубе отрывкам, режиссер Антон Корнилов прежде уже ставил "Лорензаччо" в подобной интерпретации - со студентами Щуки. По тому же замыслу.

Май 2018 г.